Ни один художник ХХ века не вызывает столько ожесточенных споров между искусствоведами и историками искусства, как Хаим Сутин. Его жизненный пусть является источником невероятного количества мифов и выдумок. Пожалуй, только жизнь Ван Гога породила схожую легенду о «проклятом художнике», но его творчество никогда не вызывало такого резкого отторжения, как живопись Сутина. Кроме того, сохранилась обширная переписка Ван Гога с братом, благодаря которой личность художника и его творчество стали нам более понятными. Сутин же оставил после себя лишь несколько писем и записок, а многочисленные свидетельства о том, что он рассказывал о своей жизни, - лишь вольный пересказ (а то и вымысел) биографов.
Но начнем с самого начала. Сутин, пожалуй, единственный художник Парижской школы – выходец из Российской империи, фамилия которого у нас почему-то любят произносить на французский манер: Сутин. Никто не говорит Цадкин, Любич, Кикоин, а вот фамилию Сутина старательно коверкают. То же самое произошло и с датой и с местом рождения художника. Благодаря Сутину местечко Смиловичи вошло во все крупнейшие энциклопедии мира, однако на Западе его упорно помещают в Литву, хотя и указывают, что находится оно неподалеку от Минска. Ситуация стала немного улучшаться в последнее время, но англоязычные источники по-прежнему в большинстве своем высокомерно не замечают поправок и замечаний наших исследователей. То же самое происходит и с датой рождения Сутина. Французские источники указывают, что он родился 9 июня, все остальные 13 января, сам же художник не только не знал точной даты своего рождения, но даже сомневался, в 1893 или же в 1894 году он родился.
У нас принято считать, что родился Хаим Сутин 13 января 1893 года. Был он десятым ребенком в семье скромного смиловичского портного. Согласно легенде о «проклятом художнике», детство и юность Сутина были полны лишений и невзгод. Однако по отрывочным воспоминаниям членов семьи художника это было не совсем так. Французский исследователь Мишель ЛеБрен, автор биографической монографии о Сутине, отмечает, что Хаиму было семь лет, когда родилась его младшая сестра, последний ребенок в большой семье Сутиных. То есть маленький Хаим целых семь лет был самым младшим ребенком, что наверняка давало ему некоторые преимущества. Вполне возможно, что от старших братьев и сестер ему нередко доставалось, но вряд ли Сутины-родители не относились к малышу с особой нежностью. Отец Хаима не одобрял художественные наклонности сына, но по свидетельству художника Царфина, он, хотя и «упускал случая выразить сыну свое неудовольствие, … гордился его талантом и всегда показывал клиентам рисунки Хаима, покрывавшие стены его дом». Когда Хаим сообщил родителям, что уезжает в Париж, отец сшил ему пальто, о котором говорят многие биографы Сутина («… его отец надеялся, что это длинное пальто поразит парижан», - вспоминал Кикоин) и которое художник еще долго носил во Франции. Получив известность и достаток, Сутин помогал матери и младшей сестре деньгами, отправлял им посылки. Вряд ли он стал бы делать это, если бы из-за печальных детских воспоминаний решил полностью порвать с семьей.
Однако вернемся к юности Сутина. Рисовать мальчик начал очень рано, и все его мысли были только об одном – он хотел стать художником. Отец вначале было определил его учеником к минскому портному – мужу старшей сестры Цили, живший в Минске, но вскоре убедился, что ничего путного из этого не выйдет, и отправил паренька учиться на ретушера у одного из минских фотографов.
В 1907 году Хаим поступает на курсы рисунка и живописи Якова Кругера, хорошо известного тогда минского художника. Там он знакомится с Михаилом Кикоиным, который становится его другом и единомышленником. Пареньки мечтают продолжить учебу и в 1909 году отправляются в Вильно, где поступают в Виленскую рисовальную школу, основанную академиком Иваном Трутневым. Известно, что юный Хаим так разволновался на вступительном экзамене по рисунку, что с первого раза не справился с заданием. Надо отдать должное проницательности ведущего преподавателя Школы Ивана Рыбакова, который позволил Сутину пересдать экзамен и в класс которого и были зачислены Сутин с Кикоиным. Здесь же они познакомились с еще одним мечтателем – Пинхусом Кременем, приехавшим из гродненского местечка Желудок. Троица становится неразлучной. Однако, если Кикоин и Кремень могли рассчитывать на материальную поддержку родителей, Сутин мог рассчитывать только на себя самого. Он подрабатывает везде, где только может. Знакомство с адвокатом Рубинлихтом позволило юноше получить поддержку Виленского художественно-промышленного общества имени М.М.Антокольского. В Вильно Сутин не только учится и работает, но и посещает выставки, концерты, спектакли. Здесь он знакомится с Деборой Мельник и даже пытается за ней ухаживать.
Кикоин вспоминал: «Мы жили в шестиместной комнате, которую сдавала нам семья железнодорожника. Его добрая жена-хромоножка в любое время суток ждала нас с горячим самоваром. …А мы… с жаром спорили об искусстве, о жизни и особенно о нашем будущем… Пылкое воображение Сутина уносило его дальше других, и скоро Париж стал занимать все его мысли». Однако первыми уезжают во Францию и поселяются в знаменитом «Улье» Кремень и Кикоин. Сутину же пришлось ждать еще год, поскольку он должен был собрать сумму, необходимую для поездки и на первое время проживания во французской столице. И лишь в конце весны 1913 года Хаим Сутин ступил на французскую землю. Ему было всего 20 лет…
Впрочем, в то время среди обитателей «Улья», где и зародилась Парижская школа, практически не было никого старше 30 лет… Поначалу Хаима приютил в своей крохотной комнатке Кремень, затем он жил в мастерских земляков – скульпторов Мещанинова и Цадкина. Юноше пришлось долго поскитаться, прежде чем он обрел собственный угол.
Итак, Сутин в Париже. Он совершенно не знает французского, но, тем не менее, уже полтора месяца спустя записывается на курсы живописи Фернана Кормона. Кормон был признанным художником и педагогом. У него учились Тулуз-Лотрек, Ван Гог, Матисс, Пикабиа и многие другие. Во время учебы у Кормона Сутин познакомился с Мане-Катцем. Именно Кормон прививал своим ученикам вкус, настаивал на посещение Лувра и других музеев, знакомил их с великими произведениями искусства, хранящимися там. Именно в Лувре Сутин впервые увидел картины Рембрандта, перед гением которого преклонялся всю оставшуюся жизнь. Именно Рембрандт позднее вдохновит Сутина на серию бычьих туш, но Сутин не пошел по пути слепого копирования, он создал свой, жесткий и порой жестокий стиль живописи, полный яростного отчаяния и пылающего красного цвета…
По смутным свидетельствам, до начала Первой мировой войны Сутин получал небольшую стипендию из Вильно. Западные источники упоминают некоего доктора Рафелькейса, а в русскоязычной литературе пишут об адвокате Рубинлихте. Как бы там ни было, до войны Сутин действительно имел какие-то средства на жизнь, что позволяло ему сосредоточиться на учебе, лишь изредка подрабатывая - то грузчиком на рынках, то рабочим на заводах «Рено». В любом случае, сохранились документы, которые свидетельствуют о том, что при поступлении в академию Кормона Сутин уплатил взнос в 10 франков и предъявил требуемые при этом мольберт и табурет. Не стоит забывать и о том, что ему при этом мольберт и табурет. Не стоит забывать и о том, что ему приходилось также покупать краски, кисти, холсты….
Все изменилось, когда началась Первая мировая война. Помощь из Вильно прекратилась, работу стало все труднее находить, жизнь во французской столице резко подорожала. Многие художники «Улья» записались в добровольцы. Сутин и Кикоин некоторое время работают в добровольческих отрядах помощи французской армии. Наступают тяжелые времена для всех художников, работавших в то время во французской столице. Ценители искусства стараются, как могут, помочь им. По инициативе комиссара полиции Замарона, собравшего замечательную коллекцию современного искусства, основана «Ассоциация дружеской помощи художникам», на Монпарнасе открывается столовая русской художницы Марии Васильевой, где можно недорого и сытно поесть.
«Натюрморт с селедками и вилками», написанный около 1916 года, является одним из первых шедевров Сутина. Палитра используемых художником красок здесь весьма сдержанна и близка к палитре картин Модильяни: черный цвет, белый, серый, красная и желтая охра, немного желто-лимонного и голубого… Нет пока и пастозности, которая позднее станет характерной для полотен Сутина.
Нет пока и пастозности, которая позднее станет характерной для полотен Сутина. Французский художник Анри Раме, чья мастерская находилась по соседству с сутинской, писал: «…на картине рыбы на тарелке и две изогнутых вилки, похожие на худеющие руки, протянутые к тощим рыбкам. Это – трагическое изображение голода. Он (Сутин), еще раз вернется к этому сюжету – тогда, когда его усилия будут вознаграждены успехом, но тона на второй картине станут более живыми, а манера письма – более спокойной, не передающей изначальной драматичности». Сегодня «Натюрморт с селедками…» высоко ценится искусствоведами и коллекционерами, тем более что это одна из наиболее ранних известных нам картин Сутина.
В 1915 году скульптор Жак Липшиц познакомил Сутина с Модильяни. Хаим и Амадео быстро подружились, хотя дружбе их суждено было продлиться только пять лет (в 1920 году Модильяни умер). Итальянец моментально распознал в юном Сутине гения и без устали делился своим открытием с окружающими. Интересно, что Модильяни написал четыре живописных портрета Сутина и несколько карандашных набросков. На всех – Сутин в костюме, при галстуке, что еще раз опровергает россказни о том, что Сутин вечно ходил грязным и оборванным. Собственно, именно в период дружбы Модильяни и Сутина возникает легенда о «проклятых художниках». Хотя молодые люди и получали финансовую помощь (Модильяни из Италии, от матери, Сутин – из Вильно), но постоянные загулы Модильяни зачастую оставляли их без гроша, и им приходилось зарабатывать себе на жизнь всеми возможными средствами. Художница Мария Воробьева-Стебельская, более известная как Маревна, вспоминала, что Модильяни, «благодаря глубоким знаниям итальянского искусства… был великолепным гидом по Лувру и познакомил Сутина с итальянскими примитивистами, художниками кватроченто – с Джотто, Боттичелли, Тинторетто. Он ввел Сутина в круг блестящих молодых художников… Пабло Пикассо и Диего Риверы, поэтов Жака Кокто, Гийома Аполлинера и Макса Жакоба, композитора Эрика Сати». Впрочем, следует заметить, что Модильяни с Сутиным проводили время не только в Лувре, но и в кабаках, где Моди тоже не было равных…»
Вскоре они снимают мастерскую в резиденции Сите Фальгъер и какое-то время живут вместе. Сутин упорно работает, он ищет свой стиль. Его живопись становится все более уверенной, мазок смелее, краски ярче. Он находит «свой» белый и «свой» красный цвета, которые станут отличительными чертами его живописи, особенно портретов.
Большинство биографов Сутина утверждают, что он был некрасив, даже уродлив. Да и сам художник подлил масла в огонь, написав свой «Автопортрет-гротеск», изобразив себя таким, каким хотели бы видеть его многочисленные завистники: неприятным, с доведенными до абсурда семитскими чертами лица. Впрочем, достаточно посмотреть на портреты Сутина, написанные Модильяни, Маревной или Жанной Эбютерн, не говоря уже о фотоснимках, чтобы удостовериться: красавцем Сутин не был, но уродом его тоже нельзя было назвать. Юки Деснос, муза художника Фуджиты и поэта Робера Десноса, так писала о Сутине: «Лично мне он всегда казался красивым. А все говорили, что он уродлив. Конечно, он не был Аполлоном, но я всегда находила его необычайно привлекательным. Даже внешне он мне очень нравился». Художница А.Колье так писала о Сутине: «У Сутина были самые красивые темные глаза, какие только можно представить… Пышная шевелюра, отливавшаяся темно-каштановым цветом, придавала особый шарм его острому взгляду. Иногда… она был необычайно красив…»
Сутин очень любил читать, его любимым поэтом был Пушкин. В основном он читал русскую классику: Толстой, Достоевский, Чехов, но позднее, освоив французский язык, полюбил Золя и Мопассана. Шрага Царфин, рассказывая о юности Сутина, вспоминал: «Я часто заставал Сутина за чтением «На дне» Горького. Я стал просить дать мне почитать эту книгу, но он ответил, что я еще слишком мал и мне рано читать такие книги».
Модильяни представил Сутина своему другу Леопольду Зборовскому и настойчиво рекомендует ему его. В 1918 году, когда Модильяни уже был тяжело болен, Зборовский по настоянию врачей вывозит его и Жанну Эбютерн на юг. Едет с ними и Сутин – Зборовскому пришлось уступить уговорам Модильяни, который очень хотел, чтобы его друг поехал с ними. Понимая, что скоро умрет, Модильяни часто говорит Зборовскому: «Не беспокойтесь, в лице Сутина я оставляю вам гения».
Южная природа поразила, оглушила Сутина. Он признавался, что не был готов к такому буйству красок. Он пишет один пейзаж за другим как одержимый. В это время Зборовский еще не занимается продажей полотен Сутина, и художник часто голодает. Время от времени комиссар Замарон присылает ему немного денег. Вначале Сутин живет в Ницце, потом вслед за Зборовским и его компанией перебирается в городок Кань-сюр-Мер.
В Париж он возвращается только в октябре. Вскоре заканчивается война и наступает самый плодотворный период в творческой жизни художника. Дела у Зборовского идут все лучше и лучше, картины Модильяни начинают хорошо продаваться, и в конце концов галерист берет под свое крыло и Сутина. Он даже выплачивает Сутину небольшое месячное содержание. Увы, Модильяни не успеет насладиться славой. 24 января 1920 года он умрет от туберкулеза. Сутин потеряет в нем не только самого близкого друга, но и первого ценителя своего таланта. О смерти друга Сутин узнает в Сере, на юго-западе Франции, куда он уехал в конце 1919 года. Пожалуй, со смертью Модильяни закончилась и юность Сутина, он вступил в новый этап своей жизни.
Сутин проведет на юге Франции – сначала в Кань-сюр-Мер, а затем в Сере – более трех лет, изредка приезжая в Париж. Напомню – в это время ему нет еще и 30 лет. Интересно заменить, что Сере известен больше как родина кубизма.
В 1909-1910 годы в этот маленький городок, затерянный во французских Пиренеях, занесло первых кубистов – Маноло и Франка Хэвиланда. В июле 1911 года сюда приезжает Пикассо, через месяц к нему присоединяется Брак. В течение трех лет здесь перебывали практические все крупные представители кубизма, затем сюда подтянулись и представители Парижской школы. Первым в Сере обосновался Кремень, и, по его словам, именно он зазвал сюда Сутина. Гений места, однако, не увлек Сутина на тропу кубизма, но помог ему преодолеть влияние Сезанна, характерное для всех художников начала ХХ века. Именно в Сере Сутин обретает свой стиль и добивается воплощения своей детской мечты – стать Художником… Если первые его работы, выполненные в Сере, еще близки к Сезанну и даже скорее к Ван Гогу, то очень скоро Сутин приходит к неистовому экспрессионизму, особенно в пейзажах. Влияние Сезанна особенно заметно в ранних натюрмортах Сутина: схематичное изображение предметов, приглушенный тон, выпуклая фактура. Здесь следует отметить, что Сутин всегда писал только с натуры. Все его пейзажи, несмотря на невероятное переплетение красок, цветов и деформаций, необычайно точно передают то место, где они написаны. Знакомство с художественными поисками кубистов позволило Сутину найти свой путь, прийти к преображению отображаемой им реальности. Иногда кажется, что художник стремился вырваться за пределы холста, настолько пастозна его живопись, так много в ней движения. Другой характерной чертой данного периода творчества Сутина является то, что один и тот же пейзаж он пишет несколько раз, словно пытается показать разные стороны одного и того же вида, доходя до высшей точки деформации реальности. И здесь же в его живопись врываются те нотки мрачного отчаяния, которые позволили очень многим исследователям рассуждать о тяжелом детстве художника, о его несчастливой юности в родных краях и т.д, и т.п. При этом почему-то все забывают о том, что однажды, уже в зрелом возрасте, отвечая на вопрос о том, насколько тяжела была его жизнь, Сутин широко улыбнулся и ответил: «Что вы, я всегда был очень счастлив!»
Период работы в Сере был необычайно плодотворным для Сутина. Уезжая из Сере навсегда, он увозит в Париж более 200 работ. И пусть позднее он создаст не менее грандиозные работы, именно в Сере он стал тем Сутиным, который покорил мир.
В конце 1921 года Сутин возвращается в Париж. Через год к нему придут слава и признание, после того как американский коллекционер доктор Барнс купит у Зборовского 52 картины художника. Модильяни оказался прав, называя своего друга гением.
В зрелый возраст Хаим Сутин вступает признанным художником, добившимся исполнения своей детской мечты – стать Художником
Юрий Абдурахманов
Хаим Сутин. Жажда цвета
Фильм из авторского документального цикла Олега Лукашевича "Художники Парижской школы. Уроженцы Беларуси", снятого Белтелерадиокомпанией по заказу Белгазпромбанка.
