Жизнь в Вильно в 1909-1912г.г. становилась всё неуютнее. Путь в Петербургскую академию художеств для евреев был практически закрыт, поэтому новым объектом для неуёмных устремлений Сутина и его друзей стал Париж. Ведь там, по их убеждениям, художник действительно мог быть свободным. Не угасал в этом городе и дух Парижской коммуны. Правда, добраться туда представлялось куда сложнее, чем из Минска до Вильно. Однако многие художники всё же после получения образования дома уезжали учиться за границу – в Берлин и, конечно же, в Париж. Сразу можно было отличить их творчество от работ тех, кто ни разу не бывал за границей и толком не представлял, что такое экспрессионизм и кубизм.

Новые выставки и беседы об искусстве подталкивали художников не только к новым идеям, но и к решительным действиям. Как часто бывает в жизни, помог случай…

Студенты регулярно ходили в синагогу. Одним из немаловажных поводов для этого были обеды в семьях, на которые их приглашали после молитвы. Сутин часто бывал в доме доктора Рафелкеса, где можно было вкусно поесть. Но это не всё. У хозяев была очаровательная дочь, которая Хаиму очень нравилась. Взглядом, улыбкой он робко пытался дать это понять девушке. Но та, как ему казалось, оставалась безразличной. Родителям же нравился этот застенчивый молодой человек, всегда аккуратно одетый в форму ученика рисовальной школы. Хаим считался одним из самых способных учеников. Особенно он отличался в рисунке. К тому же, как было позже замечено, девушка тоже оказалась неравнодушна к гостю. Хаим хотел жениться на дочери Рафелкеса, однако не находил повод сделать ей предложение. Тем временем мадам Рафелкес, как женщина энергичная и ответственная, зря времени не теряла. Она подыскала для будущих молодоженов приличную квартиру и сообщила дочери о том, что она может выходить замуж – уютное гнёздышко уже ждет их. Та очень обрадовалась и сказала, что должна немедленно сообщить эту радостную весть Ефиму. «Почему Ефиму? Хаиму!» - «Нет, мамочка, Ефиму!».